— Ничто не предвещало беды, — тихонько фыркнула Тира. — Дедушка как обычно кидал зажигалки в камин.
— Ага, что-то вроде того. Минут через пять ставит мать перед отцом тарелку борща — ну, такого, в классическом русском исполнении — нечто размером с тазик для белья, по самые края заполненного обжигающей массой из картошки, свеклы и капусты, да так, что ложку поставь — не упадёт, и в центре всего этого безобразия вызывающе громоздится нехилых размеров мясной айсберг. Представили? А теперь представьте себе следующую картину — мой отец берёт в руку ложку, наклоняется над тарелкой, вдыхает горячий пар и делает так, — в этот момент Ваня изобразил такое громовое «а-а-апчха!!!», что даже тренированная Алина едва не свалилась с подоконника от неожиданности, что уж говорить об остальных. — И в ту же секунду с полок с душераздирающим воплем падает кот — но не просто так, а прямо в тарелку с борщом. Далее всё это выглядит следующим образом — мерзавец с шипением покидает зону боевых действий, забивается под тумбочку и начинает угрожающе выть на одной ноте, предупреждая всех присутствующих, что свою жизнь он намерен продать очень и очень дорого, желательно с максимальными потерями для всех присутствующих; отец продолжает сидеть всё в той же позе, с ложкой в правой руке, на волосах свекла, на погонах капуста, на коленях мясо, и всё такое прочее. Мы с матерью не то что говорить — дышать боимся, а кот орёт себе под тумбочкой всё в той же примерно тональности. Так проходит секунда, другая, третья, в общей сложности что-то около минуты. В течение всего этого времени отец медленно наливается кровью и, наконец, стены потрясает рык, который, наверное, способен издать только мой отец, ну и, быть может, ещё пара-другая клингонов с двадцатипятилетним стажем службы в десантных войсках: «В-о-о-он отсюда!!!» Должен заметить, что это прозвучало столь убедительно, что кухню поспешил покинуть не только кот, но и я с матерью, причём на выходе все мы, включая кота, застряли в дверях.
Алина закрыла лицо конспектом и беззвучно захохотала.
— Что же было дальше? — всхлипнула Эван, вытирая слёзы с ресниц. Сил на то, чтобы смеяться, уже не осталось.
— Дальше… дальше кот был сослан к бабушке в деревню, где на дармовых сливках, сметане и свежей рыбе быстро разъелся просто до ужасающих размеров и обзавёлся многочисленным потомством. Там же он здравствует и поныне, так что конец у этой истории вполне счастливый.
— Теперь наша очередь, — Эван подтолкнула Лею локтем в бок. — Давай ты, у тебя это лучше получается.
— Ладно, — Лея подобрала под себя ноги, поудобнее устраиваясь на кровати. — Когда мы жили на Вулкане, у нас с Эван был свой аалс — это что-то вроде очень большой кошки, только уши у них поменьше, а хвост такой короткий, что его почти что и нет. Как-то раз она улизнула из дома и отсутствовала почти целый месяц, а когда вернулась… словом, уходила-то она одна, а вернулась в количестве аж восемнадцати штук…
Далее последовали другие истории о котах и аалсах, а также о собаках, сехлетах и файрах, и ещё многих других экзотических животных, которые встречаются только на Малурии и Таурусе-2. Уже ближе к полуночи — когда в комнату заглянул Литгоу и тоном, исключающим любые возражения, потребовал, чтобы все немедленно ложились спать, потому что завтра им возвращаться обратно в Сан-Франциско — Ваня вспомнил об оставшихся банках сгущёнки. После недолгих споров было решено сварить их все разом, раз уж с экспериментальным образцом всё прошло так удачно, да и дома уже возиться не придётся. Дежурными были назначены Лея, Ваня и Айл. Первой дежурить вызвалась Лея, поскольку ей всё равно трудно было заснуть до полуночи, и она села рядом с кастрюлей, вооружившись захваченной из Академии книгой и Ванькиным плейером, чтобы не заскучать и не заснуть ненароком. Спустя два часа она добавила воды в кастрюлю и разбудила Ваню. Тот сонно кивнул, перебираясь на её место. Лея тут же нырнула под одеяло и в кои-то веки заснула практически сразу.
Ваня проверил уровень воды в кастрюле и пришёл к выводу, что беспокоиться особенно не о чем. Раскрыв Леину книжку, он честно попытался продраться сквозь захватывающий (во всяком случае, если судить по тому, сколь неохотно Лея расставалась с этим произведением) сюжет, повествующий о приключениях некоего Майлза Форкосигана; зевнул и прибавил в плейере громкость. Это его не спасло. Спустя пять минут Серёгин уронил голову на стол рядом с раскрытой книгой и заснул крепким сном праведника.
* * *
Насчёт последствий тихого поведения Сорел оказался прав, причём именно в самом худшем смысле этого слова. В прямом.
Примерно в пять часов утра, когда до побудки оставался ещё целый час, маленькое кирпичное здание, в котором разместилась семнадцатая группа, содрогнулось от оглушительного взрыва, за которым последовал ещё один, и ещё, и так продолжалось до тех пор, пока общее их число не достигло шести. На самом деле взрывы вовсе не были такими уж мощными, просто в пять часов утра, когда все нормальные люди обычно крепко спят, большинство из тех, кто это услышал, пришло к единственному логическому в данных условиях выводу — началась четвёртая мировая война. Полуодетый Джон Литгоу на всех парах вылетел из комнаты отдыха командного состава, на ходу застёгивая форменные брюки. Следом за ним выскочил ничего не понимающий Сорел, который, в отличие от полковника, спать не ложился, а всю ночь просидел за компьютером, изучая личные дела будущих подопечных, поэтому его внешний облик, естественно, был безупречен. Впрочем, это продолжалось недолго. Как только они распахнули дверь комнаты, откуда доносился шум, и отчётливо тянуло гарью, раздался ещё один взрыв, заключительный. Сорел и Джон инстинктивно прикрыли лица руками. В то же мгновение на плечо Сорелу ляпнулось нечто обжигающее, дурно пахнущее и очень отвратительное на вид. Джон включил свет и распахнул окна, проветривая помещение. С кроватей начали подниматься перепуганные и абсолютно непроснувшиеся курсанты. Было слышно, как где-то в углу всхлипывает до смерти перепуганная Микки.
— Война?! — неуверенно спросил Айл, протирая глаза.
— Бомба? — Эван сформулировала свой вопрос более конкретно.
— Напалм! — уверенно отрубила бледная Лея, пытаясь избавиться от обжигающей вязкой массы, прилипшей к запястью.
— Сгущёнка!!! — окончательно прояснил ситуацию горестный вопль Алины. — Кто-то из идиотов забыл поменять воду в кастрюле — и вот результат!
Результат действительно был плачевным. Пока Совок и Т'Ария успокаивали маленькую Микки, а все остальные медленно приходили в себя, Сорел заглянул в кастрюлю, из которой всё ещё валил дым, и ужаснулся — судя по всему, то, что в ней варилось, продолжало поджариваться на медленном огне в течение достаточно долгого времени. В конце концов то, что было в банках — чем бы оно ни являлось — достигло критической точки кипения, и давление попросту разорвало хрупкую жестяную оболочку!
— Кто? — голос Джона упал до свистящего шопота. — Чья это работа? Что вообще здесь происходит?!
Ответом ему послужила зловещая тишина. Даже Алина не торопилась спихнуть с себя ответственность за всё происходящее, справедливо опасаясь спровоцировать неуместным замечанием новую вспышку гнева со стороны командира.
— Судя по всему, здесь производился какой-то химический опыт, — Сорел с интересом заглянул под стол.
Там, свернувшись в клубок, и нежно прижав к себе Леину книгу, крепко спал Серёгин. Он даже не пошевелился!..
Джон обвёл помещение яростным взглядом. Для полного соответствия ему ужасно не хватает кнута и револьвера, меланхолично подумал Сорел, разглядывая рисунок плит на потолке. Полковник явно был в растерянности — с одной стороны, он не мог спустить подобное дело на тормозах, с другой — совершенно не имел склонности к кровавым расправам над подчинёнными, как, впрочем, и педагогического опыта, который позволил бы ему разрулить эту ситуацию с наименьшими потерями для всех присутствующих.
— Давайте спрячем всё это, пока сюда не заявились командиры других групп, — предложил Сорел самым мирным тоном, на который только в принципе был способен. — Казармы расположены рядом, и с минуты на минуту здесь появятся ваши коллеги, жаждущие объяснений.
— И что я, по-вашему, с этим должен делать? — Джон схватил кастрюлю за ручки, ойкнул и выронил.
— Закопать в ближайшем подлеске, — мрачно сказал Сорел. — И желательно без свидетелей. Вопрос о наказании мы можем обсудить и в ракетоплане, когда за нами уже не будет гнаться толпа аборигенов, желающих расквитаться за этот дебош.
— Тем более что это была последняя кастрюля на базе, — угрюмо произнесла Эван, первой из присутствующих рискнув подать голос.
Джон прорычал что-то невнятное, обмотал руку полотенцем, схватил многострадальную кастрюлю и вышел вон.
